Пока есть ноги, дорога не кончается. Пока есть попа, с ней что-то приключается.
Пятничное
10:17
Завтра день Святого Патрика (пользуясь случаем, передаю трёнычу привет).
А в русской традиции завтра гоняют кикимор. Можно выходить на улицы, хватать первого же морковно-укропного чела и орать на него: "А ну пошла вон, кикимора!"
Так (или примерно так) предлагают отметить праздник товарищи с радио "Ретро-FM", которое так любит мой обожаемый шеф. Это кроме шуток. Всем бы такого тактичного, спокойного, терпеливого и либерального начальника.
Кстати, я только что отказалась от перехода на другую работу, с окладом в два раза больше маминого (про мои "слёзы" молчу). А все они. Коллектив, мать их етить. Если государство считает, что мне должно хватать минималки, то это его, государства, проблемы. Памятуя о том, как трудно далось решение уйти "выращивать капусту", просто не смогла снова продаться в кабалу. Обидно, конечно, когда судят о моем интеллекте по должности. Так что поделать? Трудно представить себе выпускниц-краснодипломниц самого престижных ВУЗов региона школьными секретарями, а гениальных художникаов на административных должностях, но именно за эту команду, за потрясающий профессионализм и общий уровень грамотности, за человеческие отношения и тепло поддержки я люблю свою работу. И даже то, что я уже полчаса пинаю балду вместо того, чтобы заняться скучной текучкой, не омрачает моего восторга.
Если верить радиоисточникам, сегодня всемирный день сна. Не отсюда ли такая расслабленность? Или мозг пятницу чует? Или какое другое место? Вопро-о-ос.
В планах сегодня попасть на выставку Глазунова, а завтра - на рок-концерт. Если я фигею контрастов настроения, то что о других говорить?
Эх, булочку бы сейчас...
Или шоколадку...
Дано: Организм просит какой-нибудь гадости. ТЕзис №1: запущен механизм саморазрушения. Тезис №2: самый распространенный акт саморазрушения - пьянка. Первая возникшая ассоциация: пьянка=пятница.
Вывод: Таки да, организм чует пятницу.
11:21
Подкинули цитатку. Говорят, что из Пелевина:
— У вас, Котовский, удивительный талант попадать в такт моим мыслям. Я как раз сегодня думал на эту тему. Могу вам рассказать, что это такое на самом деле — тайная свобода русского интеллигента.
— Если это займет немного времени, сделайте одолжение, — ответил он.
— Год, кажется, назад, в Петербурге, был преинтересный случай. Знаете, приезжали какие-то социал-демократы из Англии — конечно, их ужаснуло то, что они увидели, — и у нас была с ними встреча на Бассейной. По линии Союза поэтов. Там был Александр Блок, который весь вечер рассказывал им про эту самую тайную свободу, которую мы все, как он выразился, поем вослед Пушкину. Я тогда видел его в последний раз, он был весь в черном и невыразимо мрачен. Потом он ушел, и англичане, которые, конечно, ничего не поняли, стали допытываться, что же это такое — secret freedom. И никто толком не мог объяснить, пока какой-то румын, который почему-то был с англичанами, не сказал, что понимает, о чем речь.
— Вот как, — сказал Котовский и посмотрел на часы.
— Не волнуйтесь, уже недолго. Он сказал, что в румынском языке есть похожая идиома — «хаз барагаз» или что-то в этом роде. Не помню точно, как звучит. Означают эти слова буквально «подземный смех». Дело в том, что в средние века на Румынию часто нападали всякие кочевники, и поэтому их крестьяне строили огромные землянки, целые подземные дома, куда сгоняли свой скот, как только на горизонте поднималось облако пыли. Сами они прятались там же, а поскольку эти землянки были прекрасно замаскированы, кочевники ничего не могли найти. Крестьяне, натурально, вели себя под землей очень тихо, и только иногда, когда их уж совсем переполняла радость от того, что они так ловко всех обманули, они, зажимая рот рукой, тихо-тихо хохотали. Так вот, тайная свобода, сказал этот румын, — это когда ты сидишь между вонючих козлов и баранов и, тыча пальцем вверх, тихо-тихо хихикаешь. Знаете, Котовский, это было настолько точное описание ситуации, что я в тот же вечер перестал быть русским интеллигентом. Хохотать под землей — это не для меня. Свобода не бывает тайной.
Задумало...
10:17
Завтра день Святого Патрика (пользуясь случаем, передаю трёнычу привет).
А в русской традиции завтра гоняют кикимор. Можно выходить на улицы, хватать первого же морковно-укропного чела и орать на него: "А ну пошла вон, кикимора!"
Так (или примерно так) предлагают отметить праздник товарищи с радио "Ретро-FM", которое так любит мой обожаемый шеф. Это кроме шуток. Всем бы такого тактичного, спокойного, терпеливого и либерального начальника.
Кстати, я только что отказалась от перехода на другую работу, с окладом в два раза больше маминого (про мои "слёзы" молчу). А все они. Коллектив, мать их етить. Если государство считает, что мне должно хватать минималки, то это его, государства, проблемы. Памятуя о том, как трудно далось решение уйти "выращивать капусту", просто не смогла снова продаться в кабалу. Обидно, конечно, когда судят о моем интеллекте по должности. Так что поделать? Трудно представить себе выпускниц-краснодипломниц самого престижных ВУЗов региона школьными секретарями, а гениальных художникаов на административных должностях, но именно за эту команду, за потрясающий профессионализм и общий уровень грамотности, за человеческие отношения и тепло поддержки я люблю свою работу. И даже то, что я уже полчаса пинаю балду вместо того, чтобы заняться скучной текучкой, не омрачает моего восторга.
Если верить радиоисточникам, сегодня всемирный день сна. Не отсюда ли такая расслабленность? Или мозг пятницу чует? Или какое другое место? Вопро-о-ос.
В планах сегодня попасть на выставку Глазунова, а завтра - на рок-концерт. Если я фигею контрастов настроения, то что о других говорить?
Эх, булочку бы сейчас...
Или шоколадку...
Дано: Организм просит какой-нибудь гадости. ТЕзис №1: запущен механизм саморазрушения. Тезис №2: самый распространенный акт саморазрушения - пьянка. Первая возникшая ассоциация: пьянка=пятница.
Вывод: Таки да, организм чует пятницу.
11:21
Подкинули цитатку. Говорят, что из Пелевина:
— У вас, Котовский, удивительный талант попадать в такт моим мыслям. Я как раз сегодня думал на эту тему. Могу вам рассказать, что это такое на самом деле — тайная свобода русского интеллигента.
— Если это займет немного времени, сделайте одолжение, — ответил он.
— Год, кажется, назад, в Петербурге, был преинтересный случай. Знаете, приезжали какие-то социал-демократы из Англии — конечно, их ужаснуло то, что они увидели, — и у нас была с ними встреча на Бассейной. По линии Союза поэтов. Там был Александр Блок, который весь вечер рассказывал им про эту самую тайную свободу, которую мы все, как он выразился, поем вослед Пушкину. Я тогда видел его в последний раз, он был весь в черном и невыразимо мрачен. Потом он ушел, и англичане, которые, конечно, ничего не поняли, стали допытываться, что же это такое — secret freedom. И никто толком не мог объяснить, пока какой-то румын, который почему-то был с англичанами, не сказал, что понимает, о чем речь.
— Вот как, — сказал Котовский и посмотрел на часы.
— Не волнуйтесь, уже недолго. Он сказал, что в румынском языке есть похожая идиома — «хаз барагаз» или что-то в этом роде. Не помню точно, как звучит. Означают эти слова буквально «подземный смех». Дело в том, что в средние века на Румынию часто нападали всякие кочевники, и поэтому их крестьяне строили огромные землянки, целые подземные дома, куда сгоняли свой скот, как только на горизонте поднималось облако пыли. Сами они прятались там же, а поскольку эти землянки были прекрасно замаскированы, кочевники ничего не могли найти. Крестьяне, натурально, вели себя под землей очень тихо, и только иногда, когда их уж совсем переполняла радость от того, что они так ловко всех обманули, они, зажимая рот рукой, тихо-тихо хохотали. Так вот, тайная свобода, сказал этот румын, — это когда ты сидишь между вонючих козлов и баранов и, тыча пальцем вверх, тихо-тихо хихикаешь. Знаете, Котовский, это было настолько точное описание ситуации, что я в тот же вечер перестал быть русским интеллигентом. Хохотать под землей — это не для меня. Свобода не бывает тайной.
Задумало...